Блог Михаила Попова

Рубль упал. Взлетели цены.
А зарплата на нуле.
Ты когда, товарищ Сталин,
Вновь появишься в Кремле?!
    ( Из ново-двинского фольклора)     



Свела нас военно-патриотическая работа, походы по местам боёв в Карелии. Это было в начале 80-х. Встречаясь после, мы всегда вспоминали о тех незабываемых днях, когда шагали по фронтовым дорогам земляков, отыскивали следы павших солдат и партизан, поднимали из небытия их останки, а потом, отдавая последний долг, торжественно хоронили прах героев в братских могилах. 

Теперь, встречаясь, не вспоминаем. «Повезло мужикам — не дожили до нынешней подлянки!» — так закрыл эту тему мой товарищ. 
Всю свою жизнь отработавший на лесопильном комбинате, Сергей Яковлев с болью и тревогой говорил о состоянии дел на ЛДК — некогда флагмане лесопиления. Даже когда вышел на пенсию. Теперь почти не говорит. Но, поминая тех, кто продолжает уродоваться там за гроши, морщится, как от зубной боли. Встречается ему как-то один из таких. Прежде вполне справный мужик, уважаемый рабочий, нынче — скукоженный, обтерханный, какой-то жалкий, словом, хмырь хмырём и начинается жаловаться на условия: рукавиц на производстве не выдают, робы не выдают, зарплата — кот наплакал. Он явно ждёт сочувствия, сострадания, дескать, да, Вася, худо дело... А что слышит в ответ? «А я у тебя и баланду отобрал бы — всё равно не вякнешь!» 

Мой товарищ суров и крут. Сам начинавший рабочим и хорошо усвоивший уроки рабочих  - ветеранов войны, о нынешнем гегемоне без отвращения говорить не может: «Раньше вокруг него на цырлах бегали... Хорошая зарплата, премии, квартиры, путёвки... Всё ему, гегемону. Как же — передовой класс, опора и надёжа! А теперь что? Куда эта опора делась? Да в труху превратилась. Одних купили, другие сами продались, третьи хвост поджали и трясутся, как зайцы, напрочь забыв о «пролетарской солидарности». В итоге завод продан. Раньше был «ордена Ленина» — теперь «имени фюрера»! 

Сын солдата, родившийся в Победном 45-м, Сергей Яковлев рубит наотмашь, имея в виду национальность нового хозяина, хотя к Германии, к порядку, орднунгу тамошнему относится с уважением и знает о нём не понаслышке, поскольку три года отслужил в Группе Советских Войск в Германии. 

О прошлом Сергей говорит без ностальгии. Тогдашними нравами и порядками не умиляется. А эмоциональному сравнению «раньше и теперь» предпочитает факты и цифры: «Нормальный добросовестный работник мог квартиру получить по очереди за 5–6 лет. Бесплатно. Не хочешь ждать — можешь попробовать построить кооператив. Это было вполне по средствам. Скажем, семья из трёх человек: муж, жена, ребёнок. У мужика зарплата 350–400 рублей, жёнка получает 200–250. Кооперативная квартира стоила 6 c половиной тысяч рублей. За два-три года можно было вполне обзавестись жильём! А сейчас?..» 

До того Сергей загибал пальцы одной руки, а тут и двух не хватило... 
Сравнительный анализ меня увлёк. А что, если сличить не «вчера­сегодня», а сегодня и очень давно, скажем, до революции. Я напомнил о фолианте, который Сергей выпустил к 120-летию комбината, он называется «Золотые кольца» — и предложил открыть на той странице, где дан прейскурант цен столетней давности. Мы оговорили условия анализа, уточнили нынешние зарплаты — цены, и вот что у нас в итоге вышло. 

Лесопильщик на заводе Суркова получал в 1911 году от 30 до 50 рублей в месяц в зависимости от квалификации. Возьмём среднюю зарплату — 40 руб. Реальная получка нынешнего рабочего 10–12 тыс. руб., хотя в водном цехе, уточнил мой товарищ, горбатятся и за 8 тысяч. С учётом статистических манипуляций (где из нуля нередко делают нечто, я имею ввиду мыльный пузырь) и с учётом «чёрного нала» примем за среднюю зарплату 15 тыс. руб., что, кстати, всё равно на порядок с гаком меньше оклада «трудяги» госдумовца... А теперь поделим и помножим. В основе – таблица цен 100-летней давности и товарные ярлыки магазинов и Архангельского рынка на 3 июля 2012 года.  

Сколько, например, пращур-гегемон мог купить в месяц свинины? 40 рублей делим на тогдашнюю цену свинины свежей, переведя фунты в килограммы, и получаем примерно 135 кг. А сколько его праправнук работяга? 15 тыс. руб. делим на 250 руб. за кг свежей свинины, выходит примерно 60 кг. Лопатка – 350 руб., стало быть, ещё меньше. Есть разница? 

Идём дальше. Рыба. Странно, что в таблице дореволюционных цен нет демократической трески. За так её, что ли, давали?! Возьмём свежую сёмгу, хотя и сомневаюсь, что она водится на столе нынешнего пролетариата. Пращур мог купить 75 кг красной рыбицы на месячную зарплату, праправнук — от силы 40 кг при цене 380-400 рэ. 

Далее хлеб.  Берём ржаной. Тут веса совпадают. Нынешняя буханка не более 400 г. Итого: прапрадед мог купить 2000 буханок, а его потомок — всего 750, т. е. в 3 раза меньше. И т. д. и т. п. 
Так, спрашивается, когда сытнее жилось гегемону — сегодня или сто лет назад? То-то! Знал бы пращур, чем обернётся для его потомка революционная буза, может быть, призадумался, прежде чем идти на баррикады! Впрочем, бился-то прапрадед и за будущее. И несмотря на все катаклизмы и испытания, к 70-м годам ХХ века жизнь и впрямь улучшилась, и доходы рабочего человека заметно и очень заметно превзошли уровень дореволюционной жизни. Что уж тогда сравнивать советские годы с новокапиталистическими! Ведь даже тогдашний пенсионер, получавший 120 рэ, мог себе позволить если и не больше, то уж никак не меньше нынешнего среднего работяги.  

Спору нет, кому-то и теперь живётся сытно, и даже очень сытно. Но не многим. Большинство, даже имея более или менее стабильный доход (хотя какая стабильность в пору кризиса!), добрым словом вспоминают прошлое, потому что там было больше справедливости: «Цены держались — твёрдые. На коммуналку уходило процента 2, а не четверть дохода, как сейчас. Зарплата шла от выработки. Руководство оплачивалось  выше, но в разумных пределах. Премия директора комбината не могла превышать трёх окладов. А сейчас что? Какие оклады заламывают себе те, кто у руля?» 
Открываю книгу «Золотые кольца». Управляющий лесопильным заводом Суркова получал оклад в 2 тыс. руб., т. е. в 40 раз больше высококвалифицированного рабочего. Разница, что и говорить, чудовищная. Но тогда хотя бы в основе производства лежал частный капитал. А подавляющее большинство нынешних нуворишей завладели собственностью в 90-е годы «на халяву» или путём последующих «стрелок»-перестрелок. Какое, спрашивается, может быть отношение у народа к такой частной собственности, даром что верхи заклинают о её незыблемости?! 

А что касается пролетариата, то тут я, пожалуй, не соглашусь с моим товарищем. Это всякие промоутеры, дилеры и менеджеры, обязанные втюхивать «осетрину не первой свежести», вынуждены пресмыкаться перед хозяевами. А настоящий квалифицированный рабочий достоинства не теряет — ведь без его справных рук, без его мастерства и жизнь может остановиться. Без менеджера, и даже с приставкой «топ», жизнь не остановится, как бы тот ни пыжился. А без рабочего — вполне: и света не будет, и тепла, и хлеба печёного... И вооружения, и подводных лодок… А потому спрос на руки мастеров будет расти, тем более учитывая нынешнюю демографическую ситуацию и почти разрушенную систему подготовки кадров. 
Ну а эксплуататорскому беспределу новоявленных хозяев должна положить предел власть, если не желает наступать на старые грабли. Ведь возмущение чудовищной разницей в доходах растёт. Своими ушами слышал, что на машзаводе один работяга стрелял в инженера­нормировщика, начислявшего зарплату. Об этом поведал мужик в пазике, который ехал из Соломбалы на Факторию устраиваться на новое место работы: его жалкой зарплаты не стало хватать даже на кормёжку... 

Со стихийных вспышек одиночек начинались стачки в начале минувшего века. Тогдашние «хозяева жизни» не ведали, во что это может вылиться. Но нынешние-то наши правители историю «проходили»…

 

Нынешний год объявлен Годом российской истории. В нём особенно ярко сияют две даты – 200-летие Отечественной войны 1812 года и 400-летие преодоления российской Смуты.

Итог обоих событий – освобождение от чужеземных захватчиков и что не менее важно – их приспешников, предателей Отечества, или как теперь таковых называют «пятой колонны».

«Год истории нам дан, чтобы мы не просто констатировали великие даты, а оглянулись на разные периоды в судьбе Отечества и, сообразуясь с прошлым опытом, попытались найти рецепты лечения нравственных болезней общества».

Это цитата из выступления Председателя Союза писателей России Валерия Ганичева на большом литературно-патриотическом сборе, состоявшемся весной текущего года. Многие задуманные на форуме мероприятия посвящены Бородинской битве.

Нижегородцы, в том числе мои коллеги-писатели, выступили с большим обращением, предлагая свод первоочередных дел по увековечению памяти героев 1612 года, которые по призыву гражданина Минина и князя Пожарского поднялись на борьбу за независимость Отечества.
А что же Север, наш Архангельский край? Неужели он останется на периферии знаменательных событий? Время покажет. Пока же в контексте Года истории у нас идут (в том числе в Интернете) различные дискуссии. Часть их посвящена топонимике.

Тема названия улиц, проспектов и площадей дискутируется, то затухая, то разгораясь, уже четверть века. Результат её – очевидная непоследовательность. В областном центре переименованы только две магистрали. Центральному проспекту возвращено имя Троицкий, хотя Свято-Троцкого кафедрального собора на нём – увы – уже нет. Обрела прежнее название улица Воскресенская. Но вопрос: почему иностранец Энгельс покинул град Архангела Михаила, а его заединщик и тоже иностранец Маркс, здесь остался?

Лет 15 тому назад, высказывая в печати мнение, я предложил убрать с карты города всех «ландскнехтов». Ну какое они имеют отношение к судьбе Архангельска и края? Причём в иных случаях мне виделся простой способ. Улицу Розы Люксембург в обиходе называют Розочкой. Почему бы не переименовать её в Розу Ветров, благо начинается она от речного и морского вокзала?!

С «сокращением» иноземцев проблем явных нет – была бы воля. Другое дело – деятели революционного и освободительного движения. Тут надо быть осторожнее. Пример Павлин Виноградов. Это имя, безусловно, должно быть сохранено. Оно находится в контексте грядущих дат. В 1918 году у нас, на Севере, именно воля Павлина сыграла определяющую роль. Если бы не Павлин Виноградов (кстати, беспартийный) чужеземные захватчики ещё в том году могли бы расчленить нашу Родину.

А вот эта пара – Моисей Урицкий и Михаил Кедров – позор Архангельска. Улицы имени инквизиторов: один залил кровью Питер, другой – Архангельск. В послесловии к очерку Сергея Яковлева «Нарком “поезда смерти”» («Двина», № 4, 2007) я уже высказывался. Повторюсь. Сохранение в названии улиц имён палачей – это признак беспамятства, это издёвка над их жертвами, равносильная продолжению казней, это  поругание памяти потомков всех невинно убиенных, это та самая историческая несправедливость, которая порождает другие, а мы никак не можем осознать их причин...

Предлагаю: улицу Урицкого переименовать в улицу Козьмы Минина, улицу Володарского (из тех же!) – в улицу Дмитрия Пожарского. А улицу Кедрова назвать в честь одного из героев 1812 года. Вот несколько имён.

Командиром Двинского полка, сформированного в Архангельске в 1802 году, был майор Степанов. В Бородинской битве он со своим полком держал Багратионовы флеши. Не раз водил поморских орлов в штыковые атаки. Был ранен, поле боя не покинул. За мужество и стойкость удостоен золотой шпаги «За храбрость!».

Геройски дрался на Бородино архангелогородец Андрей Резанов, став кавалером ордена Св. Владимира.

Достоен памяти выходец из солдатских детей Семён Лучанинов. Начав рядовым Архангельского гарнизонного полка, он прослужил в армии 30 лет. Участник многих походов и баталий. Раненый попал в плен, через два года вернулся и вновь служил. В 1812 году Семёну было уже полвека от роду. Старый солдат, он отступал по Смоленскому тракту, а потом гнал Наполеона назад и дошёл до Парижа.

Вот таких имён достойны улицы града Архангела Михаила. Топонимическая комиссия у нас бездействует. Давайте выносить обсуждение на поморский гражданский круг.
Михаил ПОПОВ