НОВАЯ ВЕРСИЯ САЙТА НАХОДИТСЯ ПО АДРЕСУ VDVSN.RU

Прислать нам видео

вход
Регистрация

Объявления

Главный режиссёр Северодвинского драмтеатра Анастас Кичик: «Актёрский коллектив здесь неравнодушный»

27.03.2019

Изменить размер шрифта

Два месяца назад в Северодвинском драматическом театре появился новый главный режиссёр. Поэтому перед Днём театра в редакции не возникло вопроса, о ком в связи с этим праздником следует написать. Итак, знакомьтесь: Анастас Валерьевич Кичик, родом из Москвы, в этом году ему исполнится сорок лет.

Сначала получил техническое образование и работал программистом в отделе систем защиты информации. Увлёкся искусством театра и поступил в Театральный институт имени Бориса Щукина. Учился режиссуре драмы у такого мастера, как Юрий Погребничко. Первый спектакль в «серьёзном театре» поставил в Кирове. В 2014-м был приглашён в штат Архангельского драматического, выпустил здесь около десяти спектаклей. В 2018-м в Северодвинске поставил сказку «Семь суббот на неделе». И вот теперь должность главного режиссёра.

Себя называет театральным консерватором, но что имеет в виду?

– Есть спектакли, которые направлены на то, чтобы в зрителе что-то пробудить или создать, и есть такие, которые стремятся что-то в нём разрушить, убить. Мой консерватизм в том, что я стараюсь, чтобы спектакли не несли деструктивного начала.

Мне не близок постдраматический театр. Проблема смысла, поиска истины в нём снимается. А мне и как режиссёру, и как зрителю интереснее спектакли, где я слежу за развитием смыслов.

– Как повлияла на ваши театральные вкусы учёба у Погребничко?

– Это уникальный режиссёр и уникальный театр. И конечно, общение с этим удивительным человеком, его лекции, советы, подсказки оставили серьёзный отпечаток. Я часто вспоминаю, что он говорил и предлагал, и соотношу это с тем, что я сейчас делаю. Что касается моих постановок, то, например, спектакль «Сказок нет», который прошлой весной выпустили в Архангельском театре – камерный спектакль для взрослых с участием детей с ограниченными возможностями, – выдержан в манере очень близкой театру Погребничко. И мне, конечно, интересно, что бы сказал о нём Юрий Николаевич, если б посмотрел. А может быть, он и посмотрит – спектакль вроде повезут в Москву.

– Ещё о вкусах. Назовите три любимые книги. В любом жанре.

– «Преступление и наказание». «Братья Карамазовы». «Борис Годунов».

– Три фильма?

– Из последнего – «Три биллборда на границе Эббинга, Миссури», фильм Макдонаха. На мой взгляд, шедевр. Из классики – «Страсти по Андрею», или «Андрей Рублёв», Тарковского… А сериалы можно называть?

– Пожалуйста.

– Мультсериал «Рик и Морти». Детям смотреть нельзя.

Если хотите, спектакль могу назвать. Один из моих любимых – я, к сожалению, видел его только в видеозаписи – «Эмилия Галотти», трагедия Лессинга, режиссёр Михаэль Тальхаймер. Идеальный спектакль, без кавычек, большими буквами.

– До театрального института вы окончили факультет кибернетики химико-технологических процессов. Учёба там – потерянное время или это образование как-то пригодилось в нынешней вашей работе?

– Конечно, это время не потрачено впустую, потому что точные науки приводят в порядок голову, учат системно подходить к проблемам, даже творческим, чётко ставить задачи, чётко формулировать вопросы. Эти навыки мне очень пригодились.

– Известно, что театр – это в первую очередь артисты, труппа. Уже много лет приходится слышать, наряду с похвалами отдельным актёрам, скептические суждения по поводу труппы Северодвинского театра в целом, говорят о её несбалансированности, незанятых нишах и т.д. Представляется ли вам состояние труппы проблемой и если да, то что можно сделать?

– Проблемы с большой буквы, проблемы глобальной нет. Есть в труппе перекос в сторону женщин, но в любой труппе женщин больше, чем мужчин. А в пьесах обычно больше мужских ролей, чем женских.

Актёрский коллектив здесь неравнодушный, работоспособный. Вижу у него большой потенциал. Потому я и пришёл в этот театр.

– Как оцениваете работу постановочной части – цехов?

– Вы знаете, я удивлён: так мало людей по сравнению с Архангельском – и всё успевают.

– Ну, в Архангельске и здесь разные штатные расписания.

– Это да. Тут в два раза меньше коллектив. В Архангельске труппа больше сорока человек, а здесь двадцать. И так во всём. Зато там нет штатного художника-постановщика и штатного художника по костюмам, а здесь есть.

– Уже имеете представление о северодвинской публике? Чего, по-вашему, она ждёт от городского театра?

– Это в процессе ещё – разгадывание публики. У Северодвинска свой отдельный менталитет, исторически сложившийся. Театр неизбежно тоже является носителем этого городского менталитета, который я ещё пытаюсь понять. Но что уже точно знаю: северодвинский зритель – очень отзывчивый, благодарный.

– Поделитесь репертуарными планами – вашими собственными и театра в целом. И связанный вопрос. Вместе с вами в театре будут работать приглашённые на постановки режиссёры. С кем из уже приглашавшихся хотелось бы продолжить сотрудничество, кого нового пригласить?

– Сейчас на выпуске «Чайка», а параллельно идёт работа над ещё одним спектаклем – «Женщины по объявлению». Комедию Валентина Красногорова репетирует Олег Александров, который здесь уже поставил спектакль «Жульета». Премьера намечена на апрель.

Что в планах?.. Помните, был бенефис «Душа моя – сцена»? Сейчас Нэлли Цветкова готовит на закрытие сезона представление, посвящённое Году театра. Рассчитываем, что это представление мы потом покажем несколько раз.

В июне режиссёр Антон Гришкевич («Метель», «Мёртвые души») репетирует «Золушку» Евгения Шварца. Премьера состоится осенью.

На следующий сезон у нас запланирован «Тартюф» Мольера. Возможно, я сам буду делать этот спектакль, но пока не могу сказать точно.

– «Тартюф» – сатирическая, обличительная пьеса. Кого это вы хотите обличить с её помощью в нашем идеальном городе?

– Тут можно вспомнить слова Мольера, что назначение комедии – высмеивание людских пороков. И в «Тартюфе» высмеивается лицемерие, которое присутствует в любом месте, даже идеальном городе.

– С 2009 года в Северодвинском театре действует малая сцена. Что вы скажете о её перспективах и, вообще, какое место она должна занимать в жизни театра?

– Я убеждён, что малая сцена должна так же активно использоваться, как и большая. Она полезна для актёров – развивает чувство пространства, чувство пристройки, чувство зрителя. Кроме того, она допускает некий риск, эксперименты с материалом и интерпретацией – на большой сцене возможностей для этого меньше, театр всё-таки довольно консервативное место.

Мне самому нравится делать спектакли в камерном пространстве, хотел бы это продолжить.

– Накануне Дня театра состоится премьера чеховской «Чайки» в вашей постановке. Скажете что-нибудь?

– Люблю эту пьесу, но ставлю «Чайку» в первый раз, и сейчас мне хочется раскрыть смысл чеховский, и только, ничего своего не накручивать. В спектакле нет каких-то эффектных постановочных вещей, танцев, песен – только развитие смысла, развитие истории, развитие личной боли каждого из персонажей. За этим, как мне кажется, будет интересно следить – за тем, как люди живут, как ведут себя в острых и обыденных ситуациях, когда вроде бы ничего не происходит, а на самом деле происходит очень многое, в подтекстах, во внутренней жизни персонажей.

– Обратил внимание, что на афише спектакля вы (ну, не вы, а художник афиши с вашей подачи) красным, кровью перечеркнули слово «комедия».

– Там не кровь, там пуля и след от выстрела – такой дымок.

Да, перечёркнуто слово «комедия» – я предложил. У Чехова оно есть, и мы в том числе исследовали природу чеховского комизма, пытались нащупать в этой пьесе комические элементы.

– То есть вы всё-таки исследовали комедию? Не зачеркнули, а исследовали?

– Зачеркнул сам Чехов, когда заставил одного из своих героев застрелиться. Для меня с самоубийством заканчивается комедия. Если она и была до этого, то, когда молодой здоровый человек лишает себя жизни, комизм перерастает в трагизм.

– Буквально «финита ля комедия».

– Да.

– В этом спектакле вы ещё играете Тригорина.

– В одном из составов.

– Почему-то думал, что если будете играть, то Треплева.

– Ну, я, наверно, уже стар для Треплева. Хотя (смеётся) и его могу сыграть. И Шамраева. И Дорна.

– В институте отрывки из «Чайки» репетировали?

– В институте – нет. Я, когда к Погребничко поступал, читал монолог Тригорина. Начал: «Антон Павлович Чехов. – И вот так, с места: – Будем говорить о моей прекрасной, светлой жизни…» И комиссия аж вздрогнула – они не поняли, это я Чехова читаю или ещё не начал.

– На сайте Архангельского театра были заявлены открытые читки пьес, и в частности «Чайки» под вашим руководством. Что это за жанр?

– Читка по ролям. Ещё не спектакль, но уже присутствуют игровые моменты. Такой быстрый формат: две репетиции, и всё, зритель уже приходит.

– И этот формат имеет успех?

– У своей публики. Конечно, это не полный зал на шестьсот мест, но всегда найдётся аудитория, человек шестьдесят, которым интересно.

– И общение с ними предполагается?

– Обычно задают вопросы. А когда читали «Чайку», так вообще это переросло в беседу о пьесе, о персонажах, потому что пришли люди знающие, с которыми мы даже разыгрывали варианты: зрители могли попробовать какую-то роль с партнёром из актёров.

Мы успели разобрать только первое действие из четырёх. Было анонсировано второе, но я перешёл в Северодвинский театр. Ставлю «Чайку» здесь. Теперь пускай приезжают на наш спектакль.

Беседовал Андрей НЕФЁДОВ

Фото Владимира Ларионова

"Вечерний Северодвинск", 13-2019